Когда Лиле было 3 года, ее родители развелись. Мама каждый день упрекала девочку в том, что она появилась на свет. Женщина была уверена, что если бы не дочь, то могла бы еще устроить свою личную жизнь. К 16 годам Лиля уже думала о самоубийстве, считая, что мир ничего не потеряет, если она уйдет из него. Сегодны она больше не считает, что мир ничего не потеряет, если она вдруг решит уйти из него, потому что точно знает, что ее знания, а самое главное – внимание и забота нужны многим детям.

Когда-то было у меня доброе и отзывчивое сердце. Я страдал, когда видел, что жена и дети плачут из-за меня. Но с тех пор, когда я стал приходить в эту дверь, я заставлял их плакать очень часто. У меня голова на плечах, и я мог бы гордиться своим умом. И, однако, как часто я выходил из кабака настолько пьяным, что уже ничего не соображал, и был подобен животному. Была у меня совесть, и я осознавал что честно и нечестно, что дурно и что хорошо.

Закончились деньги – закончились друзья. Володя не знал, что это не просто "народная мудрость", а суровая правда жизни. Он испытал это на себе, когда у него начались проблемы.

"Когда я в преддверии Нового года, всеми забытый, сидел дома, мне вдруг стало невыносимо от мысли провести всю ночь в одиночестве перед телевизором, – рассказывает Владимир. Наблюдая за мамиными сборами, я решил пойти вместе с ней в... церковь "Слово веры" (теперь – "Посольство Божье"), чтобы встретить грядущий год. То, что я увидел там, удивило меня – множество радостных искренних лиц без намека на алкоголь.

Я большую часть своей жизни верил, что Бога нет, и что человек произошел от обезьяны. Жил веселой жизнью, гулял, выпивал, говорил скверные слова на людей, был гордым и самоуверенным. Имея семью и ребенка, мог не  ночевать дома. Это веселая жизнь дала свой результат и у меня начались проблемы со здоровьем. Часто стал обращаться к врачам, но всегда был временный результат.

Безрезультатность поисков завела мою жизнь в тупик. Сильнейшая депрессия, в которую я погрузилась, поразила мой мозг. Я стала бояться всего на свете, но больше всего - замкнутого пространства. Лечение в самых престижных клиниках не приносило результатов. Моя беспомощность прогрессировала с каждым днем. Дошло до того, что я уже не могла играть в театре, так как стала забывать текст. Я понимала, что становлюсь профессионально непригодной. Сослуживцы относились ко мне снисходительно, сочувствовали, но помочь ничем не могли.

При первом посещении церкви Владимиру Николаевичу не понравились песни, прославление. Он привык к православной тишине. А здесь все так радостно, бурно. Как муж думал о жене, так и жена заботилась о супруге. "Если в этой церкви исцеляются, давай еще раз сходим. У тебя ведь сердце пошаливает", - уговаривала жена.